Среди исторических и архитектурных достопримечательностей Старо-Татарской слободы есть памятник, вызывающий у мусульман вот уже на протяжении двух столетий особое чувство — чувство благоговения. Это одна из двух самых древних и первых в городе каменных мечетей, построенных после покорения Казанского ханства, ныне известная под именем выдающегося религиозного деятеля Шигабутдина Марджани. Белоснежное здание с изящным минаретом и золотыми полумесяцами, величественно возвышающееся на высоком берегу озера Кабан, начинает свою историю с далекого 1767 года, когда губернский центр осчастливила визитом императрица Екатерина II. Просвещенная царица соизволила тогда принять представительную делегацию от татарского населения и благосклонно выслушала прошение, в котором мусульмане сетовали на то, что пожар 1749 года и несправедливые действия местных властей лишили их естественного права отправлять свои религиозные обряды. Члены делегации, богатые казанские купцы и предприниматели, просили «заступницу» прекратить гонения и разрешить жителям слободы построить две каменные мечети. Екатерина II, убежденная сторонница веротерпимости в государстве, повелела губернатору Андрею Никитичу Квашнину-Самарину издать соответствующее разрешение и не препятствовать татарам в строительных работах. За кажущейся простотой принятия решения и благожелательного отношения к чаяниям казанских татар скрывается многовековая история борьбы мусульманской общины Казани за право свободно исповедовать ислам. Историю строительства мечети «Аль-Марджани» и развития ее махалли невозможно рассматривать в отрыве от фактов, событий и явлений, непосредственно повлиявших на судьбу исламской культуры в Казанском крае. * * * Следствием завоевания в 1552 году Казанского ханства стала активная миссионерская политика среди татарского населения края. Сами казанские походы проходили под воззвания митрополита Макария, призывавшего Ивана IV к борьбе «со всем христолюбивым воинством против супостат твоих, безбожных казанских татар, иже всегда неповинно проливающих кровь христианскую и оскверняющих и разоряющих святые церкви». После взятия Казани войсками Ивана Грозного, в том числе и мечети, были разрушены. По свидетельству князя А.М. Курбского, в рукопашной схватке вместе с воинами, защищавшими город, погиб и цвет мусульманского духовенства: «И когда загнали их [воинов] к мечетям, которые стоят у царского двора, вышли тут навстречу их абазы и сеиды и муллы с главным их епископом, а на их языке великим ансари или эмиром по имени Кулшариф муллой, и бились с нашими так упорно, что погибли все до одного». Оставшееся в живых после битвы мусульманское население было выселено за пределы города. Только участвовавшим в покорении края и лояльным по отношению к русскому правительству, но не пожелавшим креститься служилым татарам, была выделена земля для поселения за озером Кабан. Таким образом в районе современных улиц Ш. Марджани, К. Насыри, Ф. Карима и З. Султана было положено начало Старо-Татарской слободе. В 1565—1568 годах в ней насчитывалось 150 дворов. Большинство жителей занимались хлебопашеством вдали от города и на весь летний период выезжали в деревни. В слободе царили скученность и теснота, в каждом дворе проживало по 10 и более семей. Собственной татарской администрации в слободе не существовало. Своеобразным судебным органом, занимавшимся разбором различных дел и тяжб, являлась так называемая Татарская судная палата. Управленческие функции были возложены на четырех «прикащиков из детей боярских», проживавших в самой слободе. Писцовые книги сохранили имена «казанских жильцов» — Артемия Староельского, Ивана Товарищева, Ивана Головачева, Михаила Волкова. В городском посаде, примыкавшем к кремлю, были поселены русские люди, переведенные из городов центральной России, торговцы и ремесленники. Татарам, проживавшим в слободе, запрещалось посещать русскую часть города. Подобное положение дел сохранялось и в первой трети XVII века. Немецкий путешественник Адам Олеарий (1603—1671), автор «Описания путешествия в Московию...», в 1630-х гг. писал о Казани: «Город заселен русскими и татарами, но кремль одними лишь русскими, и ни один татарин не должен быть в нем, под страхом смертной казни». Однако, несмотря на все трудности, Старотатарская слобода к концу XVI века становится своеобразным мусульманским пригородом Казани. В ней возводятся мечети, рассматривавшиеся православной церковью как центры духовной оппозиции христианизаторской политики, проводимой руками Казанской епархии. В 1591 году митрополит Гермоген в своей челобитной царю Федору Иоанновичу с тревогой писал о появлении рядом с Кремлевским холмом мусульманских храмов: «Да прежде сего, от казанского взятия в сорок лет, не бывали в Татарской слободе мечети, а ныне де учали мечети ставить близко посаду, всего как из лука стрелить». В результате этого 18 июля 1593 года увидела свет «Царская грамота в Казань» о построении слободы с церковью и переводе туда из уезда новокрещенов, поколебавшихся от соседства с иноверцами в православной вере, о разрушении татарских мечетей, «с запрещением впредь строить оные…». В ней утверждалось, что «указы отца нашего блаженныя памяти царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии, и наши о том в Казани есть, что мечетям татарским в Казани быть никак не велено, и то сделалось вашим [воеводским] небреженьем и оплошкою, так есте сбредили, да и к нам о том не писывали, а при прежних наших боярах и воеводах и дьяках мечети татарския ото взятия и по вас не бывали». Воеводам И.М. Воротынскому и А.И. Вяземскому в ультимативной форме было приказано: «И вы б мечети татарские все велели посметати и вперед мечети однолично ставити не велели». Помимо разрушения мусульманских храмов, светским и духовным властям Казанского края вменялось в обязанность ужесточение контроля и надзора над новокрещенными татарами. В соответствии с царской грамотой воеводам предписывалось взять на учет всех новокрещен с женами и детьми в Казанском уезде и в пригородах, перевести в Казань и поселить их в специально отведенной для жительства слободе «меж русских людей, а татар бы близко не было». Так рядом со Старо-Татарской возникает Новокрещенская слобода

На протяжении XVII века — в начале XVIII Старо-Татарская слобода постепенно разрастается вдоль юго-западного берега озера Кабан. За время, прошедшее с указа Федора Иоанновича, в слободе вновь возводятся мусульманские храмы. Сохранилось описание одного из них, составленное Иоганном Георгом Гмелиным (1709—1755), немцем по происхождению, известным российским натуралистом, академиком Петербургской Академии наук (1727—1748). В 1733—1743 годах ученый путешествовал по Западной и Восточной Сибири и посетил в самом начале путешествия Казань. «Девятого января, — пишет И.Г. Гмелин, — мы пошли после обеда, в 1 час, в татарскую мечеть. Их в Татарской слободе, которая отделена от города и расположена вблизи озера Булак, четыре. Мечеть, которую мы видим и архитектура которой совпадает с обычными здешними мечетями, была четырехугольным деревянным зданием, на котором была башня с галереей без колоколов и крестов. Она стоит в ряду с другими домами, однако с обеих сторон ее есть свободное пространство. Поднимаются на нее со стороны улицы по лестнице в четыре-пять ступеней и потом проходят через маленькую дверь в небольшую комнату, которую можно назвать прихожей. Если войдет татарин, то он снимает обувь и идет в противоположную дверь, равную по размерам входной... Вошли в четырехугольную со многими окнами и умеренным освещением. Справа от двери была печь, от которой комната получала тепло и уют. Комната держится на четырех колоннах, которые поставлены вдоль попарно. Выше двери находится специальный балкон, где стоят певцы, а напротив двери, в середине противоположной стены, было оставлено место, где стоял мулла... Слева от него, напротив печи, была освещенная стойка, на которую вело несколько ступеней. И на этой стойке была подставка для священных книг. Над этим местом в стене было окно не в ряду других, которое освещало эту стойку. Пол мечети покрыт коврами (tapeten), насколько позволяли колонны». В 1731 году для реализации указов 1713, 1720-х годов о «Крещении иноверцев» была создана «Особая комиссия для крещения мусульман и других инородцев», которая в 1740 году была преобразована в «Контору новокрещенских дел». Действия чиновников, прежде всего яростного фанатика христианизации татар казанского миссионера Луки Конашевича, вызывали резкое неприятие населения края, так как они проводились мерами грубейшего и открытого насилия. За короткий срок в губернии было насильно крещено более 100 тысяч иноверцев, причем татар-мусульман сгоняли с родных мест, оставляя лишь татар, принявших православную веру. В 1742 и 1749 годах в Казани произошли большие пожары, в результате которых пострадал почти весь город и выгорела Старая Татарская слобода. Эти пожары послужили поводом для обвинения татар в предумышленных поджогах. Лука Конашевич предпринял крупномасштабные репрессивные меры по отношению к мусульманам, добившись, под предлогом борьбы с исламом, указа об уничтожении мечетей. Сенатский указ 19 ноября 1742 года «О недопущении в Казанской губернии строить мечети и о разведывании губернаторам, и воеводам о обращенных в магометанский закон» потребовал от властей сломать все выстроенные за прошедшие со времени царствования Федора Иоанновича мусульманские храмы «и впредь строить отнюдь не допускать». Более того, губернским канцеляриям совместно с епархиальными служителями предписывалось собрать сведения обо всех мечетях и, подробно описав их, представить в Сенат соображения «должно ль им впредь быть или кои разломать, или без разломки для неминуемой жителей татарских законной нужды оставить надлежит». В результате губернские власти получили своеобразную индульгенцию для начала невиданной в истории края кампании — по закрытию мусульманских храмов. Широко известен факт разорения к 1744 году 418 из 536 мечетей края, в числе которых — «об одних объявлено, что построены еще до взятья под российское владение Казани, а другие назад тому лет от 200 и ниже». Произвол властей вызвал массовые протесты татарского населения. В июне 1744 года Правительствующий Сенат на общем заседании со Святейшим Синодом, рассмотрев прошения выборных служилых и ясачных татар Казанского, Свияжского и Симбирского уездов Казанской губернии о даче им разрешения на построение сломанных татарских мечетей, вынужден был признать, что «ежели у них, татар, все мечети их сломать, то из того не иное что последовать может, токмо одно им, татарам, в их законе оскорбление, и от того б не могло до разглашения дойти в такия места, где между магометанами в других государствах живут люди веры греческого исповедания и построены Божия церкви, и не произошло бы какого тем церквам утеснения; к тому же живущие в России татары магометанского закона приводятся к присяге по их законам в их мечетях». Приняв во внимание все негативные последствия этой кампании, Сенат разрешил строительство новых мечетей, однако ограничил возведение храмов жесткими условиями — установлением строго определенного количества мусульманских храмов, наличием в местах отдельного проживания татар не менее 200 душ мужского пола. Строительство мечетей по-прежнему запрещалось в местах совместного проживания татар с русскими и новокрещенными. Не сломанные к моменту издания указа в таких селениях храмы подлежали уничтожению. Учитывая значение Старо-Татарской слободы и служилый статус казанских слободских татар, Сенат предоставил им право на строительство в Казани «в татарской слободе, для татар магометанского закона» новых храмов, но разрешил им построить, «ежели все сломаны, только две мечети». В присланном в Казанскую губернскую канцелярию сенатском указе повелевалось: «назначенные в 744 году по общему Правительствующего Сената и Святейшего Синода определению две мечети татарам построить дозволить, токмо от тех церквей и от русских и новокрещенных жилищ во отдалении и по конец их татарской слободы в поле». В пожаре 1749 года половина слободы вновь выгорела. В огне погибла одна из двух слободских мечетей. Казанский архиерей Лука Конашевич вновь предпринял активные действия по вытеснению мусульманского населения с территории их проживания. В 1767 году в челобитной служилого татарина Старо-Татарской слободы Исая Измайлова говорилось: «Гонение, которое на них производилось с духовной стороны от Казанского тогдашняго преосвященнаго, до того дошло, что он не только запретил им на погоревших местах производить строение, но, описав те их места, застроил на оных деревянную греческаго исповедания церковь и населил на тех местах русских людей, желая их совсем на веки выгнать вон из этой слободы, что и действительно учинено, так что погоревшие той слободы половина жителей переселилась вновь на отведенном им другом месте особою слободою, называемую ныне Новою, и ныне те татары живут уже в двух слободах». Действительно, несмотря на все обращения слободских татар к императрице Елизавете с челобитными с просьбами о защите, указом Сената от 8 августа 1750 года на земли Татарской слободы были переведены 30 дворов крестьян Спасского монастыря из деревни Поповки, а на земли поповских крестьян было переселено более сотни дворов татар, всего до 800 человек. Текст указа гласил: «Землю оной деревни, дворовую и пахотную, с имеющимся при том малым озерком, для поселения и строения мечети отдать им, татарам, понеже, кроме той земли, другой при Казани не имеется; а этим указом повелено будет ту землю для поселения им отдать, чтоб к поселению и переноске из Казани их строений повелено было, за наступившей осенью, а потом зимнем временем, дать время предбудущего 1751 года до августа месяца, дабы они могли постройкою и заготовлением лесов исправиться». Так, на землях Поповки на бугре, окруженном болотами, была образована Ново-Татарская слобода. 23 сентября 1759 года Сенат рассмотрел челобитную переводчика Алкина, служилых татар и мурз д. Поповки с просьбой о разрешении построить в деревне новую, вторую по счету мечеть. Сенаторы, приняв во внимание, что в Поповке, состоявшей из 128 дворов, проживало более 800 душ мужского пола татар «и что как в ней, так и вблизи оной св. церквей и русских жительств не находится», постановили: «в построении в означенной деревне Поповке для моления их татар другой мечети казанской губернской канцелярии дать дозволение».